ДЖАГГЕРА ТОШНИТ ОТ ТАНКОВ
В фильме Соловьёва `Ке-ды` снова хиппуют и всячески оригинальничают обожаемые им типажи, уже знакомые зрителю по первой `Ассе`, `Красной и чёрной розам`, `Нежному возрасту`.
ДЖАГГЕРА ТОШНИТ ОТ ТАНКОВ
В фильме Соловьёва `Ке-ды` снова хиппуют и всячески оригинальничают обожаемые им типажи, уже знакомые зрителю по первой `Ассе`, `Красной и чёрной розам`, `Нежному возрасту`. Угловатые неприкаянные ботаны и умопомрачительная утончённая красотка, даром что педикюрщица, не ищущая себе богатого папика, а несмотря ни на что предпочитающая всё-таки общение с фриками, свободными и чудесными… Эти слабые, странные, придурковатые, неустроенные, потерянные, беззащитные персонажи тем не менее симпатичны, интеллектуальны, душевны. В нынешнюю жизнь герои Соловьёва, как правило, упорно не вписываются, хоть и протекает она для них всегда под самый суперсовременный музон: когда-то под БГ и Цоя, сейчас – под рэпера Басту. Где режиссёр находит такие экземпляры сегодня - неизвестно. Казалось бы, страна, а вместе с ней и молодёжь обуржуазились, устремились к безудержному потребительству, втянулись в гонку за успехом и богатством. А Соловьёв упорно помещает своих любимчиков в нищие интерьеры, на обшарпанные коммунальные кухни, ночь любви они у него проводят в непонятно как сохранившемся советском антураже из туркменских ковров на стенах, да и представления о жизни у них какие-то несовременные – слишком много в них интеллигентской щепетильности, детской чистоты и наивности. (Еще добавила бы: чести, но уж слишком высокое понятие, как-то страшно сглазить героев.)
Впрочем, эта детская наивность персонажей лишь подчёркивает абсурд и сюрреалистичность окружающего их мира. Как ни мечтали о переменах герои Ассы, глубинных преобразований здесь не дождёшься - многое, слишком многое в стране остаётся так, как было во все времена. И дети - видимо, хочет сказать Соловьёв, - в своём нежном возрасте вынуждены расхлёбывать всю грязь векового российского болота – каждое новое поколение на своём витке современности.
Для меня одним из главных символов этого веками не обновляемого застоя, этой дурной бесконечности стали в фильме полосатые матрасы, развешанные на стене с колючей проволокой вокруг детского специнтерната, куда героиня сдаёт своего сына-аутиста. Кошмарный, на самом деле, символ. Чего он только не вмещает. Не только повальное в нашей стране сиротство тех детей, от которых отказались беспутные родители. Но и заброшенность и ненужность детей, которых вполне добропорядочные матери по-прежнему спихивают на бабушек, нянек (это ещё куда ни шло), отправляют в детсады, продлёнки, лагеря. Мы целая страна, выросшая на полосатых матрасах детских коллективных учреждений. А стена с колючей проволокой – метафора всевозможных запретов и непреодолимых границ между людьми и разобщенности близких. Вообще, сам этот объект из фильма – старинный особнячок детского закрытого интерната, окружённый стеной с проволокой, с вечно запертой, по-советски вкривь и вкось изогнутой решёткой ворот, рядом с которыми есть лазейка для полулегального обмена между волей и неволей, то ли телевизионная, то ли сотовая вышка, возвышающаяся на территории заведения и в свою очередь тоже иллюстрирующая экологическую проблему вблизи детского учреждения, - грандиозная находка для фильма. Если додумать идею этой метафоры до конца, то символ неблагополучного детства превращается в символ неблагополучия вообще всего, что только можно вспомнить из нашей жизни. Впрочем, отыскать такой объект для съёмок наверняка было нетрудно – их, небось, полно повсюду. Можно забыть все перипетии сюжета, но забыть всю тоскливость и весь ужас ассоциаций, возникающих от одного только вида этого сооружения, невозможно.
Те же матрасы, лежащие на траве вблизи интерната, напомнили мне картины Дали с их текучими циферблатами часов, которые перетекают, как жидкость, из одной эпохи в другую, связывая времена неменяющейся системой базовых ценностей. Так вот этот полосатый матрас – характерный для России любой эпохи знак отчуждения ребёнка от всего необходимого ему для жизни: родительской любви, нормального детства, здоровой экологии окружающей его природы.
Поэтому вторым страшным символом фильма стал мальчик-аутист. Его нездоровое безжизненное лицо будет крупным планом показано в фильме рекордное количество времени – назойливо, прямолинейно, так, чтобы смог сформулировать даже тупой: вот что вы сделали с детьми своей страны, вот истинный результат всех ваших политик, ваших войн, ваших конституций, манипуляций и экспериментов над народом. Пока вы все заняты делёжкой награбленного, перераспределением собственности и рассовыванием по карманам распиленных бюджетов, дети отвернулись от жизни и погрузились в свой аутизм. Куда уж понятнее…
Главный герой фильма, длинноволосый хипповатый ботан Джаггер, юный и наивный, уходит в армию. Соловьев и в этой части сюжета делает акцент на связи времён: кадры проводов Джаггера перемежаются с аналогичными кадрами из фильма `Летят журавли`. Символика этого приёма прозрачна: оба эти не приспособленные к военному делу юноши – и Борис из фильма Калатозова, и Джаггер у Соловьёва - могут быть лишь пушечным мясом, так как созданы исключительно для жизни и любви. И если заставить такого, как Джаггер, стрелять по абстрактным мишеням, то от ваших танков его просто стошнит.
Рассказ Геласимова я не читала, наверняка Соловьёв переосмыслил и перепахал его до неузнаваемости. Вероятно, рассказ лишь дал режиссёру новый повод снять условное продолжение какого-то своего прежнего фильма, лишь создав вокруг любимых персонажей немножко иные обстоятельства. Но, к сожалению, с помощью кино достучаться до общества, преступно пренебрегающего всем, что касается счастья детей, невозможно. Недавние трагические события в нашей стране вновь показали, что художник практически всегда стучит в наглухо закрытую дверь, и со всеми своими прозрениями остаётся в одиночестве.
Читать полностью