Практикующий документалист Андрей Зайцев, тихо, но бодро вошедший в игровое кино со своими "Бездельниками", на волне этого относительного успеха решил продолжить ностальгические искания, результатом которых стал "14+" - неловкий, но оптимистичный парафраз "Истории любви" Роя Андерссона и ещё чего-то подозрительно знакомого из Шекспира.
Практикующий документалист Андрей Зайцев, тихо, но бодро вошедший в игровое кино со своими "Бездельниками", на волне этого относительного успеха решил продолжить ностальгические искания, результатом которых стал "14+" - неловкий, но оптимистичный парафраз "Истории любви" Роя Андерссона и ещё чего-то подозрительно знакомого из Шекспира. Спальная Москва, робкий Ромео в футболке супермена и загадочная Джульетта с пронзительно-прямыми бровями. У него школа 307, а у неё - 201, два равноуважаемых МОУ, ведущих непримиримую вражду на просторах пустырей, двориков и соцсетей. Прилавок ООО КФ "Анатольевна" сведёт его и её вместе, мироздание треснет где-то между пятым и шестым левым ребром - и стремительное взросление двух юных душ будет уже никому не остановить.
Но их история, к сожалению, окажется густо разбавлена весьма неуклюжим кинематографоманством, похожим на результат творческого союза Валерии Гай Германики и Бориса Грачевского. В школе - обязательные шутки про одночлены, разрисованные учебники по биологии, квасящие на уроке учителя, лысые тридцатилетние старшеклассники... Дома - спивающиеся матери-одиночки, суеверно жгущие ковры, и тюремные повара-отцы, набыченно собирающие паззлы по картинам Васнецова. Уже сняв однажды ленту про самого себя - вышеупомянутых "Бездельников", - Зайцев замахнулся едва ли не на манифест нынешних тинейджеров, вот только так и не осознал, как к ним подступиться. Треть фильма он судорожно пытается найти точки соприкосновения со зрителем через бородатые байки и анекдоты, ещё треть уходит на неубедительную (во многом из-за игры актёров) социальщину - и лишь в оставшиеся минут тридцать можно ощутить действительную эмоциональную сопричастность этой зарисовке.
Режиссёр не очень умеет создавать красоту, однако, вооружившись талантливым оператором, неожиданно точно умудряется её снимать. Красота здесь не в избитых шутках, не в фальшиво выговоренных словах, не в топорных сценах из обывательской жизни - но в том, как её рука скользит по перилам нижнего лестничного пролёта, как солнце золотит волоски на её чуть приоткрытой груди, как в окне автобуса она видит собственное отражение из будущего, как в немом перекрестье взглядов повзрослевшая в одночасье девушка вдруг оказывается неизмеримо старше и мудрее, чем утонувшая в сером круговороте быта женщина... Всё живое, дышащее, настоящее из "14+" можно - нужно? - было бы уместить в получасовой короткометражке, без диалогов, без чуждой самому автору музыки, без попытки сымитировать срез жизни людей, которых ты не понимаешь и не хочешь понять.
Основная проблема картины в явном диссонансе между формальным стремлением постановщика запечатлеть сущность поколения некст и его неудержимым внутренним желанием снова сделать фильм про юного Андрея Зайцева. Отсюда анахроничное "Зеленоглазое такси", кассетный магнитофон, допотопные видеоигры, которые вызывают отклик вовсе не у нынешних подростков, но у их родителей. Современная же пубертатная культура представлена бессистемным мельканием вконтактовских фотографий, смартфонными трэш-видеоредакторами и примитивным гоп-панком в качестве основы саундтрека. Режиссёру по сути важен в его героях лишь он сам, исполнители же для него - лишь незнакомый набор знакомых функций. Неудивительно, что в интервью, в стопятый раз похвалив себя за идею с поиском актёров через соцсеть, он сначала пафосно называет их "личностями" - и тут же, на полном серьёзе, "животными".
Пожалуй, ему попросту стоило быть честнее с самим собой, как это сделал Давлетьяров в "Однажды", и снять не "14+", но того самого изначального "Челентано" откуда-то с рубежа 80-90-х. Тогда не пришлось бы заполнять хронометраж карикатурным суррогатом действительности и выдавливать из себя интерес к непрочувствованному, а на смену примитивной символике вроде нарочито детсадовской игры в винтики и роботов перед актом взросления явилось бы что-то более интимное и убедительное. Магия "Вам и не снилось", "Ста дней после детства" или той же "Шведской истории любви" работает по одной простой причине: создатели искренне любят своих героев и понимают их. Эта любовь и понимание передаётся зрителю, который внезапно попадает в такт их неровного дыханья и дышит фильмом, как собственной жизнью… А здесь, увы, слишком много вакуума.
И всё же важно, что такие ленты появляются. Автор проговаривает - пусть шепелявым и неестественным, как у здешнего Меркуцио, киноязыком - правильные вещи и дарит минуты искреннего и смелого синематографа, не боясь быть опалённым вечно тлеющей где-то на периферии общественного сознания педофильской истерией. Говорить о личном, близком, настоящем сейчас как никогда важно – и, быть может, последовав подобному примеру, более талантливые смельчаки начнут творить то самое русское кино с большой буквы «к», тоска по которому не утихает в зрительских сердцах уже третий десяток лет.
Читать полностью